Дружкин Ю.С.

Ночь среди бела дня

(статья опубликована в сборнике ГИИ "Ночь. Ритуалы, искусство, развлечения" Москва. 2009 г., стр. 202)

Выражение «ночь среди бела дня» представляется странным, неким языковым озорством. Что это – шутка, парадокс, бессмыслица? Не шутка и, надеюсь, не бессмыслица. Парадоксальность возникает из-за того, что ночь и день не просто мыслятся как противоположности, но еще и являют собой метафору противоположности как таковой, абсолютной взаимоисключающей противоположности.

Однако не только в мире отвлеченных культурологических идей, но и в реальном физическом мире можем мы найти примеры, где это выражение имеет некоторый смысл. Например, солнечное затмение, когда Луна загораживает Солнце и становится тем самым причиной ночи посреди дня. (Луна причиняет нам Ночь). Смещаются привычные границы дня и ночи за полярным кругом. Световой день и день календарный здесь «расходятся». Круг светового дня и ночи отделяется от суточного круга и начинает совпадать с годовым. Зима становится еще и ночью, а лето – днем. В результате периодически возникает ситуация несовпадения дня и дня, ночи и ночи, и наоборот, - совпадения дня с ночью. Все это становится основанием для рождения дополнительным культурных (в том числе и мифологических) смыслов. В этом, помимо прочего, можно увидеть предпосылку мифологического отождествление дня и лета, ночи и зимы, когда зима становится ночью года, а ночь – зимой суток.

Культурологический взгляд позволяет увидеть новые несовпадения и, следовательно, новые возможности преодоления границы ночи и дня. Например, мы можем заинтересоваться, чем существенным с культурологической точки зрения может наполняться промежуток времени от заката до рассвета? В этом случае предметом культурологического анализа становится не столько ночь, как таковая, сколько ее наполнение. Однако есть все основания и к самой ночи отнестись как к культурному тексту, нагруженному своими собственными смыслами. Строго говоря, этими смыслами нагружена не сама по себе ночь, а весь суточный круг, где ночь находится в сложных отношениях с другими элементами этого круга. Это хорошо известно, как и то, что культурными (мифологическими) смыслами нагружен годовой круг, и то, что между этими кругами существует тесная смысловая связь.

Культурно-психологическая ночь не равна астрономической ночи. Культурно-психологический день не равен дню астрономическому. Это значит, что культурная ночь может отделиться от астрономической ночи, как душа от тела и даже поселиться в пространстве астрономического дня. В результате день становится существенно иным. Можно представить это себе еще и так: смысловой (культурный) шлейф ночи отлетает на значительное расстояние от своего «материального» ядра и попадает какими-то своими частями на территорию дня. Так происходит явление ночи среди бела дня. И это такая же странность, как явление сущностей мира иного в пространстве этого мира. Важность таких «проникновений» состоит в том, что они делают более напряженной и более актуальной (громко о себе заявляющей) мифологическую составляющую сознания человека и жизни всего общества. Подобные события оказывают сильное влияние на состояние сознания общества и на его культуру.

Это просто обязывает нас хотя бы поверхностно, хотя бы грубо и схематично напомнить себе о некоторых важнейших элементах ассоциативного ряда, образующего смысловой шлейф ночи. Главная причина образования такого рода шлейфов является, как известно, особенность мифического сознания, названная А. Лосевым «универсальное обротничество». Это оборотничество позволяет одной и той же сущности выступать под самыми разными обличиями, нередко непохожими друг на друга внешне. Так возникают своеобразные «мифологические уравнения».

К мифологическим эквивалентам ДНЯ относятся СОЛНЦЕ, СТВЕТ, ТЕПЛО, БОДРСТВОВАНИЕ (сознательное состояние), СОЗНАНИЕ (как свет внутренний), ЖИЗНЬ… К дневным категориям относится ТРУД. Сюда же относится ОГОНЬ – «родственник» СОЛНЦА, сюда же относится ПТИЦА – эквивалент СВЕТА и СКОРОСТИ (по Афанасьеву). С этим же кругом сущностей корреспондирует известное триединство ИСТИНЫ, ДОБРА и КРАСОТЫ.

Сделаем то же для ночи: НОЧЬ – ТЬМА – СОН – БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ – любые БЕССОЗНАТЕЛЬНЫЕ СОСТОЯНИЯ – СМЕРТЬ… По оппозиции к СОЛНЦУ – ЛУНА (хотя ее значение двойственно). По оппозиции к ТРУДУ – ОТДЫХ, ДОСУГ. По оппозиции к СКОРОСТИ – НЕПОДВИЖНОСТЬ, ОЦЕПЕНЕНИЕ. По оппозиции к ИСТИНЕ, ДОБРУ и КРАСОТЕ, соответственно, ЛОЖЬ, ЗЛО и БЕЗОБРАЗИЕ.

Оппозиция ОГНЯ – ЛЕД (очень распространенная).

У ПТИЦЫ также есть свои оппозиции, как среди самих птиц (летучая мышь, черная птица, ворон и пр., вражда ворона и сокола), так и среди животных.

Еще одна оппозиция, существенно переосмысленная впоследствии. ВОСТОК – ЗАПАД. ВОСТОК соответствует ДНЮ, с Востока всходит солнце. ЗАПАД соответствует НОЧИ, на Запад солнце садится.

Какое отношение имеет вся эта мифологическая архаика к нашей жизни? Постараюсь показать, что имеет.

Все эти отвлеченные материи имеют конкретно-историческое наполнение. Относится это и к недавнему прошлому нашей страны и к ее настоящему. Начнем с прошлого. Как было сказано, одним из важнейших эквивалентов оппозиции ДНЯ и НОЧИ, является оппозиция СВЕТА и ТЬМЫ, причем, как СВЕТ, так и ТЬМА могут быть, характеристиками и внешнего и внутреннего пространства. В последнем случаи это оппозиция СОЗНАНИЕ – БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ. Мы не будем углубляться в психоанализ. Заметим лишь, что есть и основания и возможности рассматривать «коллективное бессознательное» исторически, аналогично коллективному ( общественному) сознанию. Это означает, что существуют разные исторические (культурно-исторические) типы коллективного бессознательного, и его отношений с коллективным сознанием. От того, каким является это отношение, зависит и то, как выстраивается мифологическая оппозиция ДНЯ и НОЧИ, как она себя проявляет (ведет, живет и дышит).

Для того чтобы все вышеизложенное не воспринималось как набор чисто умозрительных выкладок, следовало бы попытаться рассмотреть с этих позиций некие конкретные культурно-исторические феномены. Это мы и попробуем сейчас сделать, сосредоточив свое внимание на сравнении двух весьма разных этапов развития отечественной песни.

Первый из них – тридцатые годы, когда, собственно, сложился классический образец (тип) советской (массовой) песни. Связан ли как-то этот тип с отношением культурно-психологического дня и культурно-психологической ночи, с отношением общественного сознания с общественным бессознательным? Как мне представляется, связан.

В тридцатые годы в нашей стране сложился особый (культурно-исторический) тип организации этих отношений и, в частности тип организации коллективного бессознательного. Позволю себе предложить ему название, которым и буду пользоваться сегодня: СОВЕТСКОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ. (Самое коллективное и самое бессознательное на свете). Этот тип коллективного бессознательного (и его отношений с сознанием) обладал своими особенностями, некоторые из которых попробую перечислить.

Советское бессознательное управляется и охраняется государством. Государство жестко регулирует отношения «дня и ночи», определяя, что допустить, а что полностью изгнать во «тьму внешнюю». Эта функция и в психоанализе называется точно также – цензура.

Вытеснение носит радикальный характер. То, что вытесняется, становится несуществующим. Утверждение несуществования чего-то означает одновременно запрет говорить и думать об этом. Фигура умолчания эквивалентна категорическому отрицанию со всеми вытекающими последствиями. «Разсуществление» – отнятие у событий, вещей и людей статуса существования часто реализуется через отнятие имени (разыменовывание). Этот принцип достаточно ясно читается в первых строчках песни Александра Башлачева «Абсолютный вахтер»:

Этот город скользит и меняет названья,

Этот адрес давно кто-то тщательно стер.

Этой улицы нет, а на ней нету зданья,

Где всю ночь правит бал Абсолютный Вахтер.

Само существование бессознательного строго засекречено. И в том смысле, что засекречена соответствующая функция государства (+ связанная с ней общественная практика), и в том смысле, что психоанализ и вообще всякое изучение бессознательного (интерес к нему) объявляются вне закона. Советское бессознательное – не просто ночь, а засекреченная ночь, или ночь, спрятанная в ночи. Ее как бы нет. Отголоски этого мы слышим значительно позже. Ставшая известной на всю страну благодаря одному из первых телемостов фраза «секса у нас нет», может быть истолкована как завуалированное утверждение: «ночи у нас нет». Нет ни ночи, ни того, что с ночью как-то связано.

Такой организационный принцип имеет универсальный характер. Ему подчиняется не только общественное сознание (и коллективное бессознательное), но и вся жизнь. Страна и ее жизнь (как целое) разделена на две части – светлую (видимую) и темную (невидимую), или можно сказать ДНЕВНУЮ и НОЧНУЮ. Живя на земле, мы имели «лунную» организацию отношения дня и ночи. Ночная сторона – всегда ночная. Дневная обладает освещенной поверхностью, площадь которой периодически меняется. Дневным и ночным статусом обладают не только мысли, но и реальные вещи, события, люди. Такой способ организации также засекречен. Говорить и знать об этом не рекомендуется. Люди перемещались из царства дня в царство ночи под покровом ночи. Перемещенные в ночь, изымались из памяти. Они становились не просто «неприкасаемыми». Они были кастой «несуществующих». Так возникло еще одно мифологическое уравнение: НОЧЬ = ЗОНА.

Граница страны была одновременно границей дня и ночи. Капиталистическое окружение обрело мифологический статус «тьмы внешней». Причем, как минимум, в двух смыслах: а) как невидимое, погруженное в темноту, где трудно что-либо разглядеть (да и не рекомендуется разглядывать), б) как «темное» в смысле «плохое», отрицательное, негативное. Собственно, такой взгляд на «внешнее» достаточно архаичен. Жив он и сейчас.

Для того чтобы подобная система «работала», нужны особые люди кому дозволено (по долгу службы) переходить границу дня и ночи (мысленно и практически). Они обладают особым статусом, напоминающим касту жрецов. Это – избранные. Они обладают двойной сущностью – дневной (для всех) и ночной (секретной). Ночь (и все ночное) изгнаны навсегда. Граница на замке. Но ночные «элементы» могут, тем не менее, «просачиваться» извне. А могут «заводиться» и внутри. Чтобы освобождать ДЕНЬ от неизбежных загрязнений, «особые люди» должны выполнять работу «санитаров дня».

Экспансия дня. ДЕНЬ не просто победил НОЧЬ, изгнал ее и укрепил границу. Он продолжает свою борьбу, ведя войну «малой кровью и на чужой территории». Его позиция – наступательная. На всех фронтах. Важнейший из них – внутренний мир человека, его душа.

Средства «политики дня» – самые разные. Песня – одно из них. Мы выберем для рассмотрения лишь один песенный жанр – колыбельную песню. Выбор не случаен. Колыбельная песня по своей природе – пограничный жанр. Ее функциональная сфера – переход от дня к ночи, сопровождение души из света в темноту. Ее адресат – переходное существо, младенец. Существо, которому еще предстоит стать вполне человеком, для чего необходимо воспринять принятую в обществе картину мира (мифологему). Эта самая картина мира в компактном виде представлена в колыбельной песне. Колыбельная, таким образом, становиться чем-то подобным гипнозу. Ее задача – ввести в транс и на фоне трансового состояния внедрить в сознание (и подсознание) соответствующие образы и программы.

«Советская колыбельная» отвечает этим условиям. Но есть и своя специфика. Известная в кругах музыковедов шутка «советская колыбельная должна будить» Вовсе не лишена смысла. Советская колыбельная продолжает наступление на ночь. День должен царить даже во сне. Советские сны в идеале призваны быть дневными. Реалистическими по форме и социалистическими по содержанию. Советская колыбельная – агент и часовой дня. Ее задача охранять сознание (день) от влияний ночи и проникать в ночь, распространяя свет дня даже на сны. Советская колыбельная действительно часто бывает идеологической (политической), выполняя эту роль весьма интересно. В свете сказанного понятно, что советская колыбельная – это государственная колыбельная. Она просто не может быть иной.

Сказанное – не столь уж сильное преувеличение. Наиболее известные советские колыбельные соответствуют этим характеристикам. Например, колыбельная из кинофильма «Цирк». (Слова – В. Лебедев-Кумач, музыка – И. Дунаевский)

Сон приходит на порог.

Крепко, крепко спи ты.

Сто путей, сто дорог

Для тебя открыты.

Сон приходит на порог,

Мицно, мицно, спи ты.

Небо спыть, солнце спыть.

Мисяц позихае.

Тулпарым шункырым,

Инде скла син-тын.

На-ни-на, на-ни-на,

Генацвале патара.

Нахт из ицт фун ланд бис ланд.

Кинд кенст руинг шлафен.

Хундерт венг фоим ланд,

Алле фар дир офн.

В целом мире нет сильней

Для тебя защиты.

Сто дорог, сто путей

Для тебя открыты.

Спят медведи и слоны,

Дяди спят и тети.

Все вокруг спать должны,

Но не на работе.

Спи, сокровище мое,

Ты такой богатый.

Все твое, все твое,

Зори и закаты.

Здесь сказано о том, что будущее гарантировано, в нем открыты все пути («сто путей, сто дорог для тебя открыты»).

О том, что в стране царит полное согласие (предустановленная гармония) даже между людьми (дяди и тети) и животными (медведе и слоны), что, впрочем, характерно не только для советской колыбельной.

Она поется на разных языках (а это уже – национальная политика).

Здесь содержится намек на важность трудовой дисциплины и ответственного отношения к работе.

И очень важна идея (миф) о преодоленном отчуждении: «Ты такой богатый. Все твое, все твое, зори и закаты». Собственно, ЗОРИ и ЗАКАТЫ – это и есть границы пространства дня – самого главного и самого реального из всех пространств. Зори и закаты – значит ВСЁ.

А вот не менее известная и не менее красивая колыбельная М. Блантера на слова М. Исаковского:

«Месяц над нашею крышею светит,

Вечер стоит у двора.

Маленьким птичкам и маленьким детям

Спать наступила пора.

Завтра проснешься - и ясное солнце

Снова взойдет над тобой...

Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек,

Спи, мой звоночек родной.

Спи, моя крошка, мой птенчик пригожий, –

Баюшки-баю-баю,

Пусть ни какая печаль не тревожит

Детскую душу твою.

Ты не увидишь ни горя, ни муки,

Доли не встретишь лихой...

Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек,

Спи, мой звоночек родной!

Спи, мой малыш, вырастай на просторе,

Быстро умчатся года.

Смелым орленком на ясные зори

Ты улетишь из гнезда.

Даст тебе силу, дорогу укажет

Сталин своею рукой.

Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек,

Спи, мой звоночек родной!»

Впоследствии Сталина из текста «вынесли» и получилось следующее:

«Ясное небо, высокое солнце

Будут всегда над тобой...

Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек,

Спи, мой звоночек родной!»

Эту песню пели многие. Есть записи в исполнении Михаила Александровича, Сергея Лемешева, Владимира Нечаева, Эдит Утесовой, Зинаиды Кирилловой, Елены Образцовой, Тамары Синявской, Анны Герман. Они разные. И многое зависит от эпохи. Если, например, сравнить исполнение этой песни В. Нечаевым и А. Герман, то мы отчетливо услышим в голосе Нечаева не только родительскую нежность, но и военную выправку. Это действительно – государственная колыбельная. В интонациях А. Герман значительно больше женского тепла. Государственного здесь уже нет ничего. Только в самом тексте, который лишается ряда (исторически) важных граней.

В тексте заложено очень многое. По сути, здесь все главнейшие элементы официальной идеологемы (мифа). Хочу особо подчеркнуть присутствие здесь «птичьей» темы. Она не просто присутствует, но имеет сквозное значение. Здесь мы находим, чуть ли не «тотемное» отождествление с птицей («Маленьким птичкам и маленьким детям спать наступила пора» и постоянно повторяющееся «воробышек – сыночек»). Здесь есть также особое «птичье предназначение»: «Смелым орленком на ясные зори ты улетишь из гнезда». Это, быть может, и не имело бы большого значения, если бы не культурный контекст. Птичья тема была очень распространенной. Она проводилась с особой настойчивостью. Голуби, соколы, орлы, орлята, перелетные птицы, просто птицы и птички. Фигуры вождей принимали нередко птичий облик. С птицами ассоциировалось и подрастающее поколение, будущее страны. Вожди – орлы или соколы, дети – орлята. Стоит вспомнить и о том исключительном уважении, которым пользовались в то время летчики. Это была не просто профессия, но и как бы особая каста, окруженная мифологическим ореолом людей-птиц. Это тоже были «особые люди». Вспомним также о том, что птица – дневная сущность, родственная идеям света и скорости. А в образе Феникса обнаруживается ее особая близость к огню. Детям, таким образом, вменяется особая птичья миссия быть агентами дня, агентами света. Вырасти, чтобы вылететь из гнезда на ясные зори. Для этого не обязательно было становится летчиком, но о том, чтобы стать им, мечтали многие.

В каком-то смысле, пионерские галстуки также рождают ассоциации, одновременно и с огнем, и с птицей. Они «алеют», как огонь, и «вьются», как птицы. Это – безусловно, дневной символ. Пионеры – те, из которых в будущем выйдет избранные. Эти избранные и станут «особыми людьми» двойной природы (дневной и ночной), способными перемещаться из пространства дня в пространство ночи, пополнение «касты жрецов». Уже в пионерском возрасте происходит ритуально-символический «рейд» в пространство тьмы, в ходе которого ночи заставляют «взвиться кострами».

Мы вспомнили лишь о двух песнях, но их было множество, а эти две – весьма характерные и отражают общую тенденцию.

В дальнейшем, ситуация будет меняться. Не сразу, конечно. Система «советского бессознательного» как особое отношение ДНЯ и НОЧИ, уйдет в прошлое. Одновременно будет созревать понимание декоративности, не подлинности «советского дня», будет осваиваться мысль о существовании прячущейся за ним «советской ночи». Тогда В. Галич споет о том, как «по ночам ходят стукачи к стукачам», тогда совсем по-другому (по-разному) образ ночи раскроется в песнях Б.Окуджавы (от «Ах, какие удивительные ночи», до «Всю ночь кричали петухи»). Появится песня В. Высоцкого «Темнота»: «Здесь и звуки, и краски не те. Только мне выбирать не приходится. Очень нужен я там, в темноте. Ничего – распогодится». Миссия та же, «пионерская», только темнота уже не там, где была раньше. «По новым данным разведки», она оказалась в другом месте. Вообще, ночь стала разной. И отношение к ней тоже. Она на какое-то время была освобождена от мифологического обременения, и стала предметом свободного поэтического осмысления и переосмысления.

Затем ситуация опять изменилась, причем, достаточно радикально. Что, собственно, произошло? То, что и должно было произойти. Старую картину реальности никто не отменил (как и саму реальность, мифически отраженную в картине). Граница дня и ночи по-прежнему существовала и даже была на замке, да только охранялась она хуже, замки поржавели и ослабли. Да и ветер изменился. Раньше он дул в сторону НОЧИ (на Запад, в мифологическом смысле). Потом он стал дуть в сторону ДНЯ, из НОЧИ (на Восток). Произошло это в восьмидесятые.

Одна из героинь книги (и фильма) «Кошмар на улице вязов» попыталась вытащить кошмарного Фредди Крюггера из сновидения в реальный мир (из пространства ночи в пространство дня). У нас этого и делать не нужно. Подземелье ночи было уже забито полностью, пружина закручена до отказа. Ветер изменился, замки поломались, часовые разбежались кто куда. Тогда обитатели НОЧИ стали свободно выходить в пространство дня. Их не нужно было специально вытаскивать. У нас они вылезли сами и разбрелись по всей стране. «Идеология господствующего класса – господствующая идеология», как нас учили раньше. И господствующей песней стала та, которая раньше принадлежала ночной стороне. Ночь пришла в день и устроилась в нем вполне вальяжно. Персонажа вроде Фредди Крюггера можно встретить на любой улице, и он будет рад продемонстрировать все свои кошмары.

Отреагировала ли на эти перемены песня? Естественно, отреагировала. Часть «песенного мира» с удовольствием пошла навстречу ветрам перемен («попса», «шансон» и т.п.). Резко усилилось влияние криминально («блатной») субкультуры, которая стремительно преодолевала свой субкультурный статус.

Часть прореагировала болезненно. Это был «русский рок» Об этой болезненной, но, по сути, более здоровой реакции скажем чуть подробней.

Как это ни покажется странным, но именно в этой протестной линии стала наблюдаться активное возвращение и переработка основных мотивов и смыслов старого советского мифа. И далеко не всегда ради «стеба». Один из интересных «симптомов» – усиленное культивирование образов, связанных с НОЧЬЮ. Причем, значительно усиленных, в частности, путем синтеза с образами ЗИМЫ (холода, ветра, льда и пр.). О принципиальной возможности такого соединения мы уже говорили. Так вот ЗИМА–НОЧЬ стала постоянным мотивом отечественного рока. Вот один из многочисленных примеров.

Черный цвет солнца

Группа СПЛИН. Стихи и музыка: А. Васильев

«Все круги разойдутся,

И город окутает тьма

Двадцать лет я смотрю в календарь,

И все эти годы в календаре зима

И метель не дает нам уснуть,

Не дает нам допеть до конца

Словно паралитическим газом

Наполнены наши сердца

У нее было правило - не доверять тем,

Кто собой заслоняет свет

И я снял с нее платье,

А под платьем бронежилет

Когда кончится музыка,

Возьми пистолет и жди крика совы,

Я приду умереть от любви,

Чтобы утром проснуться живым

Если ты слышишь, если ты слышишь меня,

Время вышло, а я не успел показать тебе

Черный цвет солнца

Лето ушло и уже никогда не вернется

Осень, хлебни ядовитой воды из колодца,

Зима будет долгой, но все обойдется,

Черный цвет солнца

Кто нас заметит? Кто улыбнется?

Кто нам подарит рассвет?

Черный цвет солнца ...

На вокзале так трудно поверить

В то, что где-то идут поезда

Кто-то поднял глаза на меня -

И из глаз покатилась звезда

Разделенные линией жизни,

Мы смотрим и видим сквозь сон,

Нехорошие вести несет нам домой почтальон

И шаги его гулко звучат

В коридорах сплошной темноты

В отпечатках следов его

Растут полевые цветы

Он идет открыть тебе тайну -

Заметь, как в глазах меркнет мир -

Что все эти годы мы пили этиловый спирт

Если ты слышишь, если ты слышишь меня,

Время вышло, а я не успел показать тебе

Черный цвет солнца

Лето ушло и уже никогда не вернется

Осень, хлебни ядовитой воды из колодца,

Зима будет долгой, но все обойдется,

Черный цвет солнца

Кто нас заметит? Кто улыбнется?

Кто нам подарит рассвет?

Черный цвет солнца ...

Ты можешь назвать эту песню

Набором бессмысленных фраз,

Ты можешь заставить меня молчать,

Сказав, что это приказ,

Ты можешь разбить зеркала,

Которые помнят, но лгут,

А я знаю только одно,

Я знаю - все реки текут

Сквозь черный цвет солнца

Как сильнее выразить ощущение, что ночь вошла в день и окрасила все своим цветом, и даже солнце стало черным, солнцем ночи!

Очень часто появляется в песнях мотив птицы. Таких песен стало удивительно много. Но птицы ведут себя в них по-другому. Это уже другие птицы. Много со сломанными крыльями. Много замерзших или отбившихся от стаи. Если же они все же «благополучно» летят, то лишь подчеркивают одиночество и «бескрылость» человека. (Наутилус Помпилиус, Линда). Отождествление с птицей может звучать, как мечта, как бунт или же мечта о бунте: «Я свободен, словно птица в небесах». Это, конечно, всего лишь тенденция. Но она такова.

Особый интерес, на мой взгляд, представляет то, что происходит с жанром колыбельной. Это – частность, но весьма показательная.

В восьмидесятых годах (и позже) стала появляться особым образом переосмысленная и преобразованная колыбельная. Точнее, не колыбельные в строгом смысле слова, а песни, в которых отчетливо просматривается присутствие жанровых признаков колыбельной песни. Такого рода «странные колыбельные» бывают разными. Один из типов я бы назвал «контрколыбельная». Нет, ее задача не в том, чтобы буквально будить. Если колыбельная – гипноз, то задача «контрколыбельной» в том, чтобы «разгипнотизировать», освободить сознание от навязанных когда-то программ. Ввести в тот же транс, но показать мир другим. Любопытный пример – песня из репертуара группы «Наутилус Помпилиус» «СКОВАНЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ» (В. Бутусов – И. Кормильцев). Жанровые признаки колыбельной (характерный мелодический оборот, многократная монотонная повторность и др.) соединяются с признаками марша и трудовой песни. Хороший коктейль. Получается, что мы как бы спим, маршируем и трудимся одновременно. Это – одно действие. И песня показывает нам это (эффект зеркала).

Круговая порука мажет, как копоть.

Я беру чью-то руку, а чувствую локоть.

Я ищу глаза, а чувствую взгляд,

Где выше голов находится зад.

За красным восходом - розовый закат.

Скованные одной цепью,

Связанные одной целью.

Скованные одной цепью,

Связанные одной.

Здесь составы вялы, а пространства огромны.

Здесь суставы смяли, чтобы сделать колонны.

Одни слова для кухонь, другие - для улиц.

Здесь сброшены орлы ради бройлерных куриц

И я держу равнение, даже целуясь

На скованных одной цепью,

Связанных одной целью.

Скованных одной цепью,

Связанных одной целью.

Можно верить и в отсутствие веры,

Можно делать и отсутствие дела.

Нищие молятся, молятся на

То, что их нищета гарантирована.

Здесь можно играть про себя на трубе,

Но как не играй, все играешь отбой.

И если есть те, кто приходят к тебе,

Найдутся и те, кто придет за тобой.

Также скованные одной цепью,

Связанные одной целью.

Скованные одной цепью,

Связанные одной.

Здесь женщины ищут, но находят лишь старость,

Здесь мерилом работы считают усталость,

Здесь нет негодяев в кабинетах из кожи,

Здесь первые на последних похожи

И не меньше последних устали, быть может,

Быть скованными одной цепью,

Связанными одной целью.

Скованными одной цепью,

Связанными одной целью.

Скованные одной цепью,

Связанные одной целью.

Скованные одной цепью,

Связанные одной целью.

Скованные одной цепью,

Связанные одной целью.

Скованные одной цепью,

Связанные одной целью.

Скованные одной цепью,

Связанные одной целью.

Скованные одной цепью,

Связанные одной целью.

....

Обратим внимание на слова: «И если есть те, кто приходят к тебе, найдутся и те, кто придет за тобой». Не правда ли, перекликаются с известными словами колыбельной песенки: «придет серенький волчок, и ухватит за бочок»?

Другой тип странной или парадоксальной колыбельной можно назвать «колыбельная к смерти». Смысл в том, что, в отличие от «колыбельной ко сну», уговаривающей заснуть, «колыбельная к смерти» уговаривает умереть. Или как бы уговаривает.

В музыкальной культуре «колыбельная к смерти» – не новость. Но для массовой песенной культуры это серьезный симптом. Вот, только чего? Они встречаются даже на «территории попсы». Примеры между роком и поп-культурой – некоторые песни (и клипы) Земфиры, песни С. Сургановой. Вот текст весьма популярного «Блюза» (Земфира):

БЛЮЗ

покатаемся по городу

отвези меня, пожалуйста,

к мосту. Ближе, ближе -

здесь я дышу.

от луны такие грустные.

до неё подпрыгнуть хочется.

давай выпьем прямо здесь и сейчас.

и меня моя милиция

заберёт и не подавится

смотри дальше. дальше.

здесь - никогда.

покатаемся по городу

отвези меня, пожалуйста,

к мосту. ближе, ближе -

здесь я дышу.

Отношение к колыбельной этой песни достаточно условное, но оно все же чувствуется. Это – монотонное уговаривание. Также, как и в песне «Оранжевое солнце».

У Башлачева могут оба типа соединяться в одной песне. Он, тем самым, как бы предоставляет нам свободу выбирать способ понимания и отношения. К известным примерам я бы отнес песню «Все от винта». Она интересна для нас еще и тем, что звучит как прямой ответ на колыбельную М. Блантера. В ней тоже говориться о птицах, от рождения приговоренных к полету.

Рука на плече. Печать на крыле.

В казарме проблем - банный день.

Промокла тетрадь.

Я знаю, зачем иду по земле.

Мне будет легко улетать.

Без трех минут - бал восковых фигур.

Без четверти - смерть.

С семи драных шкур - шерсти клок.

Как хочется жить? Не меньше, чем спеть.

Свяжи мою нить в узелок.

Холодный апрель. Горячие сны.

И вирусы новых нот в крови.

И каждая цель ближайшей войны

Смеется и ждет любви.

Наш лечащий врач согреет солнечный шприц.

И иглы лучей опять найдут нашу кровь.

Не надо, не плачь. Сиди и смотри,

Как горлом идет любовь.

Лови ее ртом. Стаканы тесны.

Торпедный аккорд - до дна.

Рекламный плакат последней весны

Качает квадрат окна.

Дырявый висок. Слепая орда.

Пойми, никогда не поздно снимать броню.

Целуя кусок трофейного льда

Я молча иду к огню.

Мы - выродки крыс. Мы - пасынки птиц.

И каждый на треть - патрон.

Лежи и смотри, как ядерный принц

Несет свою плеть на трон.

Не плачь, не жалей. Кого нам жалеть?

Ведь ты, как и я, сирота.

Ну, что ты? Смелей! Нам нужно лететь!

А ну от винта! Все от винта!

Все возвращается и за все приходится платить. Если мы позволили себе деформировать фундаментальное отношение ДНЯ и НОЧИ, позволили перекосить всю конструкцию на одну сторону, то неизбежно последует отмашка в другую.

В начале статья мы попытались кратко перечислить характерные признаки «советского бессознательного» как особой культурно-исторической формы организации отношения сознания и бессознательного. Попробуем теперь показать, как изменились эти характеристики к 80-м – 90-м годам ХХ века.

БЫЛО: Советское бессознательное управляется и охраняется государством. Государство жестко регулирует отношения «дня и ночи», определяя, что допустить, а что полностью изгнать во «тьму внешнюю». Эта функция и в психоанализе называется точно также – цензура.

СТАЛО: Бунт против государства и государственного. Решительный протест против попыток вмешательства государства в сферу сознания (и подсознания).

БЫЛО: Вытеснение носит радикальный характер. То, что вытесняется, становится несуществующим. Утверждение несуществования чего-то означает одновременно запрет говорить и думать об этом. Фигура умолчания эквивалентна категорическому отрицанию со всеми вытекающими последствиями. «Разсуществление» – отнятие у событий, вещей и людей статуса существования часто реализуется через отнятие имени (разыменовывание).

СТАЛО: Столь же радикальное возвращение в сферу сознания (активного обсуждения) того, что ранее было изгнано из этой сферы. Прорыв из бессознательного носит столь же радикальный и столь же тотальный характер. Демонстративность и явная чрезмерность (смакование) всего этого не может не обращать на себя внимание. Для многих это становится ключом к успеху.

БЫЛО: Само существование бессознательного строго засекречено. И в том смысле, что засекречена соответствующая функция государства (+ связанная с ней общественная практика), и в том смысле, что психоанализ и вообще всякое изучение бессознательного (интерес к нему) объявляются вне закона. Советское бессознательное – не просто ночь, а засекреченная ночь, или ночь, спрятанная в ночи. Ее как бы нет. Нет ни ночи, ни того, что с ночью как-то связано.

СТАЛО: Бессознательное «рассекречивается». Тайное становится явным. Все, что как-то связано с этим процессом вызывает огромный интерес, становится предметом особого общественного внимания.

БЫЛО: Такой организационный принцип имеет универсальный характер. Ему подчиняется не вся жизнь. Страна и ее жизнь (как целое) разделена на две части – светлую (видимую) и темную (невидимую), или можно сказать ДНЕВНУЮ и НОЧНУЮ. Живя на земле, мы имели «лунную» организацию отношения дня и ночи. Ночная сторона – всегда ночная. Дневная обладает освещенной поверхностью, площадь которой периодически меняется. Дневным и ночным статусом обладают не только мысли, но и реальные вещи, события, люди. Такой способ организации также засекречен. Говорить и знать об этом не рекомендуется. Люди перемещались из царства дня в царство ночи под покровом ночи. Перемещенные в ночь, изымались из памяти. Они становились не просто «неприкасаемыми». Они были кастой «несуществующих». Так возникло еще одно мифологическое уравнение: НОЧЬ = ЗОНА.

СТАЛО: Разрушение такого способа организации. Это, одной стороны, выразилось в активной «миграции» всего теневого на светлую сторону. Во-вторых, произошла своеобразная плюрализация этого фундаментального отношения, когда разные люди по-разному стали определять для себя границу светлого и темного, «дня» и «ночи».

БЫЛО: Граница страны была одновременно границей дня и ночи. Капиталистическое окружение обрело мифологический статус «тьмы внешней». Причем, как минимум, в двух смыслах: а) как невидимое, погруженное в темноту, где трудно что-либо разглядеть (да и не рекомендуется разглядывать), б) как «темное» в смысле «плохое», отрицательное, негативное.

СТАЛО: Заграничное, западное не только полностью реабилитируется, но и активно пропагандируется. Свое становится интересным, прежде всего, как предмет критической переоценки. Негатив («чернуха») пользуется огромным спросом, который рождает соответствующее предложение.

БЫЛО: Для того чтобы подобная система «работала», нужны особые люди кому дозволено (по долгу службы) переходить границу дня и ночи (мысленно и практически). Они обладают особым статусом, напоминающим касту жрецов. Это – избранные. Они обладают двойной сущностью – дневной (для всех) и ночной (секретной). Ночь (и все ночное) изгнаны навсегда. Граница на замке. Но ночные «элементы» могут, тем не менее, «просачиваться» извне. А могут «заводиться» и внутри. Чтобы освобождать ДЕНЬ от неизбежных загрязнений, «особые люди» должны выполнять работу «санитаров дня».

СТАЛО: Произошла смена «жрецов». Среди них появилось много «самовыдвиженцев» и вообще всякой самодеятельности. Это были и люди дня, погружающиеся в темноту со светлыми целями («диггеры» и пр.). Немало было и темных, несущих ночь, служителей тьмы.

БЫЛО: Экспансия дня. ДЕНЬ не просто победил НОЧЬ, изгнал ее и укрепил границу. Он продолжает свою борьбу, ведя войну «малой кровью и на чужой территории». Его позиция – наступательная. На всех фронтах. Важнейший из них – внутренний мир человека, его душа.

СТАЛО: Экспансия ночи. Она продолжается.

Что будет дальше и что нужно делать? Честно говоря, не знаю. Но субъективно склонен поверить пророчеству Высоцкого: «Ничего, распогодится».

Дружкин Ю.С.

06.11.07.

На главную